Dragon's clan

Но самое удивительное рассказывалось о коренных обитателях страны - чжурчжэнях.
Все поражало в них средневековых путешественников в чужие и далекие северные земли - внешний вид, одежда, прическа, пища, образ жизни, обычаи и общественная жизнь.
Это был народ большого мужества и благородства, необыкновенной отваги и выносливости, свободолюбия и воинственности.
Чжурчжэни, как отмечалось в источниках, простоватые, безыскусные люди, храбрые и свирепые, не знающие в должной мере цену жизни и смерти. Они были отважны и дерзки. Каждый раз, отправляясь на войну, воины надевали многослойный панцирь.
Вперед высылался авангард, называемый "крепкой армией".
'"Летучая" конница чжурчжэней подобно вихрю проносилась по речным долинам и спускалась, "как бы летая", с гор, наводя ужас на врагов.
Воины-чжурчжэни терпеливо сносили невзгоды походной жизни - голод, жажду, тяжелые и длительные переходы. Реки не составляли для них преграды.
К удивлению врагов, отряды чжурчжэней, не останавливаясь и не наводя мостов и паромов, вплавь на лошадях форсировали такие широкие реки, как Амур и Хуанхэ.
Особый интерес представляла военная тактика чжурчжэней. Впереди войска двигались обычно двадцать копьеносцев, наиболее храбрых воинов, которых называли "стойкими". Они, как и лошади, прикрывались латами. За ними следовали 50 человек, защищенных легкими панцирями и вооруженных луками и стрелами.
Армия чжурчжэней разделялась на отряды в тысячу человек, которые, в свою очередь, составляли сотни, десятки и пятерки. Солдаты вооружались мечами, луками и стрелами, привязанными к поясу. Каждый из командиров подразделений имел свой знак отличия - колотушку, флажок, барабан, знамя или золотой барабан. Солдаты у седла подвешивали пластинку с надписью. За смерть вышестоящего командира расплачивались жизнью все нижестоящие военачальники. Конница чжурчжэней врывалась в боевые порядки врага с тыла или флангов; осыпая их тучами стрел, которые выпускались одновременно.
"Они дрались так, как будто сами духи вступали в сражение", - так обычно оценивали их соперники на поле брани.
Чжурчжэни, известные в Коре, Ляо и Китае как народ "лживый и жестокий", "воинственный и коварный", считали войну основным занятием.
Союзы чжурчжэньских племен с самого раннего периода (насколько можно проследить по письменным источникам) проводили и отстаивали свою собственную национальную политику. Военные мероприятия против соседей или участие, совместно с Коре или Ляо, в войнах против одной из сторон оказались, при сравнении разных источников, не простыми грабительскими походами диких "варваров", а часто лишь вынужденной мерой, пресекающей захватнические устремления "цивилизованных" соседей.
В мирное время чжурчжэни жили в поселках или крепостях, построенных на возвышенностях или в долинах, запирающих горные проходы. Их жилища представляли собой деревянные полуподземные постройки с дверью, обращенной на юго-восток. Холодный климат страны заставлял заботиться о максимальном утеплении жилища. Оно наполовину уходило в землю. Дверь полуземлянки утеплялась травой или паклей, а внутри устраивалась сложная, но удобная отопительная система из центрального очага и лежанок - канов, сквозь которые циркулировал теплый дым и воздух. При входе в жилище меховая одежда сбрасывалась, и обитатели его ели, спали и занимались хозяйственными делами на теплых широких лежанках.
Чжурчжэни западных (очевидно, степных) районов часто меняли места своих поселений и вели, по сути дела, полукочевой образ жизни. Вместо постоянного жилища (типа полуземлянки) они сооружали из кож палатку, похожую на юрту. Ее ставили в период ненастья и дождей. Кочевали они на телегах, запряженных коровами, куда помещалось все имущество. Основным занятием этой немногочисленной группы племен чжурчжэней было не земледелие, а скотоводство.
В сильные холода рядовые члены рода одевались в шерстяную одежду и шубы, сшитые из самого доступного и недорогого материала - из шкур лошадей, коров, свиней, баранов и собак. В морозы, если платье или сапоги бывали хоть немного неплотны, то, как отмечалось в описаниях, чжурчжэни отмораживали пальцы, и тело их растрескивалось от холода. Они шили также халаты из рыбьей и змеиной кожи.
Теплая нижняя одежда (штаны, рубашки и чулки) изготовлялась из шкур оленя, кабарги и кошки. Старая национальная одежда чжурчжэней прекрасно приспособлена для холодов при жизни и работе в тайге и горах. Вместе с тем, родовая аристократия - племенные и родовые вожди, а также члены их семей - зимой надевали шубы из меха соболей, лисиц и белок или теплые шелковые халаты на подкладке. Кроме меховой одежды, широко использовались изделия из белого холста. Платье из белого материала - самая любимая одежда чжурчжэней. Чжурчжэньские женщины носили длинный халат-кафтан, у которого, в отличие от такого же типа одежды у мужчин, воротник не пришивался. К ушам подвешивались серьги из золота, серебра и полудрагоценных камней.
Мужчины-чжурчжэни, в отличие от киданей, не заплетали волосы в косы, а носили их распущенными по плечам, как некогда тюрки. Волосы придерживались специальным футляром или кольцом, который у богатых изготовлялся из золота. Пряди волос переплетались цветными лоскутками материи. Знатные чжурчжэни украшали их золотом и жемчугом.

Рядом с поселком располагались пашни и огороды. Основное занятие большинства племен чжурчжэней - земледелие и огородничество. Они разводили также лошадей, коров, овец, свиней и собак. В зимнее время и ранней весной охотники с собакой уходили в тайгу, где добывали оленей, лосей, медведей и пушного зверя. Особой популярностью среди чжурчжэней пользовалась охота на оленя с помощью берестяного рожка. Зверя выслеживали по следу, а затем приманивали рожком, подражая реву самца. Летом, в особенности в период массового хода рыбы, они занимались рыболовством, а в лесу собирали дикие плоды, ягоды и коренья.

Любимой едой рядовых чжурчжэней была похлебка из гороха и вареное пшено, которое употреблялось в недоваренном виде с приправой из чеснока и сырой собачьей крови. На родовых праздниках и в торжественных случаях они пили вино собственного изготовления. Вино было любимым напитком чжурчжэней. Его употребляли тогда, когда все гости хозяина дома, которые приходили к нему без особого приглашения, более не могли поглощать ни мясо, ни похлебку. Иногда при официальных приемах вино подавали прежде еды. Под звуки музыки гостей девять раз обносили вином, а на закуску подавали "фрукты" - кедровые орехи.
После угощения вином на стол ставилась рисовая каша и мясные кушанья. Особенно любили чжурчжэни рисовый отвар, который слуги подносили в больших деревянных тарелках. Его ели деревянными ложками с длинными ручками. Мясо хозяйки слегка недоваривали, почему вкус его лишался, по мнению гостей из далеких стран, многих качеств и представлял нечто среднее между сырым мясом рыбы и сырым мясом сайги. Мясо употреблялось также в сушеном и жареном виде, иногда вместе с овощами. Одним из любимых и популярных спортивных состязаний чжурчжэней считались скачки на лошадях. Они всегда привлекали большое количество зрителей, в особенности, девушек и женщин, которые прислуживали соревнующимся, подавая им вино.
Здесь же после состязаний устраивали танцы. Под звуки барабанов и флейт чжурчжэни пели песни, напоминающие мелодией пение куропатки, угощались вином и обсуждали детали соревнований, высказывая одобрение друг другу.
Каждый из взрослых чжурчжэней был не только отважным воином, усердным хлебопашцем и умелым охотником, но также мастером на все руки. Он умел построить для себя деревянный дом-полуземлянку, сшить сбрую и временную палатку-чум, соорудить телегу или повозку на двух колесах. В новый год чжурчжэни поклонялись солнцу и приносили жертву "великому небу".
Однако основная их религия - шаманизм. Шаман являлся второй после вождя фигурой в племени. Он же в случае болезни выступал в роли лекаря, который изгонял из больного злых духов и приносил в жертву свинью или собаку, чтобы ускорить выздоровление.
Если надежды на выздоровление полностью исчезали, то больного отвозили на телеге в одну из дальних от селения горных долин и там бросали. Такой больной, которого, как считалось, не покидали, несмотря на заклинания шаманов, злые духи, превращался в опасное для соплеменников существо, поэтому от него старались избавиться всеми мерами. Родичи оплакивали умершего, сопровождая затем погребение "слезными и кровавыми проводами": участники погребальной процессии делали на лбу надрезы ножом, и кровь из ран струилась по лицу, смешиваясь со слезами.
Особенно торжественно хоронили родовых вождей и членов богатых и влиятельных семей. При погребении их не ограничивались простым захоронением в могильной яме без гроба. В жертву им приносили любимых слуг и служанок, а также оседланных лошадей. И тех и других сжигали, а останки помещали в могилу. Кроме того, для покойника и его загробного путешествия чжурчжэни приносили в жертву свиней и собак, которых также сжигали. Кроме еды, в могилу помещали сосуды с питьем. Весь этот торжественный церемониал носил название "варить кашу для умершего". Торжественными и сложными обрядами сопровождалась свадьба чжурчжэней. Состоятельные семьи посылали родственников сватать невесту. Их сопровождал обоз повозок, нагруженных напитками и разнообразными кушаньями, и десятки лошадей, предназначенных для дара родителям невесты. В доме невесты вскоре начинался пир, на котором прислуживали родственники жениха. Они трижды разносили вино, налитое в золотые, глиняные или деревянные сосуды, затем угощали салом, а под конец пили чай или молоко. После пира участники церемонии обменивались подарками. Жених предоставлял возможность отцу невесты выбрать для себя самых лучших из приведенных лошадей, а он взамен за каждую взятую лошадь дарил будущему зятю одежду.
Если обе стороны оставались довольными, то жених трудился в доме невесты три года, выполняя разнообразную и тяжелую работу. После трех лет он уводил невесту, в приданое которой отец выделял рабов и скот.
В бедных слоях чжурчжэньского общества описанный обряд, конечно, значительно упрощался. К тому же, в народе не жених искал невесту, а невеста искала жениха. Родители бедной девушки посылали ее ходить по дорогам, распевая песню, в которой она расхваливала прелести женщины и семейного быта. Тем самым она намекала не то, что ищет дружка. Услышавший, если он намерен жениться, вел девушку к себе и по окончании простой брачной церемонии отводил в дом родителей, чтобы они знали о принятом решении. К моменту столкновения с киданями в X - XI вв. чжурчжэньское общество представляло собой классический образец первобытнообщинного строя. Каждое племя занимало строго определенную территорию и не находилось в зависимости от соседних родственных племен.
Только во время опасности или для особо важных военных мероприятий они объединялись в союз для отражения или предупреждения действий врага. Родовых или племенных вождей чжурчжэни выбирали на общих собраниях, но выборы к тому времени уже превратились в формальный акт, пережиток старых времен, так как власть вождей к X - XI вв. стала наследственной. Она переходила от старшего брата к младшему, а после смерти последнего из братьев - к сыновьям старшего брата. Вожди назывались боцзиле ("боцзинь" - от маньчжурского "бэйли") или цзедуши. Они стояли во главе родов, которые насчитывали от тысячи до нескольких тысяч человек. У вождей в ранний период истории чжурчжэней еще отсутствовал налаженный и централизованный аппарат угнетения и грабежа свободных общинников, членов рода.

Так, в источниках отмечается, что они не платили в пользу родовой верхушки "определенных податей". Это не значит, однако, что члены рода вообще не предоставляли в ее распоряжение плодов своего труда. Просто размеры податей регламентировались: их собирали столько, сколько понадобится.

Пережитки родо-племенного строя и порядки военной демократии особо ярко проявлялись в ходе военных совещаний, когда чжурчжэни решали важные вопросы войны и мира, союза с соседями, разрабатывали военные операции и походы. Строго соблюдалось правило, по которому любой из членов рода мог без каких-либо опасений высказать мнение по обсуждаемым вопросам. Такие совещания представлялись собой своего рода народные собрания равноправных мужчин-воинов. У них вожди и полководцы союза племен спрашивали совета, а в ответ выслушивали самые разнообразные мнения. Даже некоторое время после образования империи такой порядок оставался незыблемым.

Когда чжурчжэни решали вопрос о каком-либо важном деле, то участники совещания выходили в поле, устраивали положенное в таких случаях угощение, очерчивали углем круг и, усевшись, начинали высказывать мнения. Первыми говорили не начальники, а "низшие". Государь выслушивал "проекты" и выбирал тот, который ему нравился больше других. Интересно, что исполнителем избранного проекта назначался обычно тот, кто его выдвинул. Круг после окончания совещания уничтожался, чтобы, как считалось, никто не слышал человеческого голоса, а враг не узнал о принятом решении, и сведения о нем не вышли за пределы круга, гле шли разговоры.
При разборе мнений принималось во внимание, кто подавал его, чтобы отцы, дети пли братья, "по частным привязанностям", не прикрывали друг друга. Отношения между племенами и отдельными членами рода регламентировались неписанными, но строгими законами родового строя. Кровная месть - первый закон, регулировавший у чжурчжэнен взаимоотношения обиженного и обидчика. Именно с этих законов и событий, связанных с ним, начиналась, как увидим, история Ваньянь - правящего рода Золотой империи. Между племенами чжурчжэней существовали оживленные торговые связи, так как в XI в. некоторые из них специализировались на производстве определенных видов товара. Особым спросом пользовалось оружие - мечи, стрелы, панцири и щиты, производить которые могли далеко не все. Среди чжурчжэней славилось племя цзягу - кузнецов, которые все это с готовностью продавали.
Торговые связи осуществлялись с помощью прямого обмена одного товара на другой, так как деньги появились у чжурчжэней позже. У них отсутствовали такие учреждения централизованного объединения, как постоялые дворы. Поэтому путешественникам в страну чжурчжэней приходилось каждый раз обращаться в дом "хозяина", который после долгих препирательств пускал их переночевать. Чжурчжэни делились на несколько племенных групп, известных под разными названиями. Кидане в споем победоносном марше на восток, столкнувшись с чжурчжэнямп, выделяли у них прежде всего три большие группы, безотносительно их племенных названий, но в зависимости от степени подчинения империи Ляо.
Киданьскнй император Амбагянь сразу оценил грозную опасность, которую представляли для Ляо новые противники.

Разгромив Бохай, он предпринял особые меры предосторожности на границах с чжурчжэням. Характерно, что Амбагянь не рискнул сразу включить новые земли в свою империю, а создал в 926 г. особое буферное государство Дуньданго для управления бохайцами и чжурчжэнями. Центр его сначала находился в Ляояне, а затем его перевели в Дунцзпнь. Трудно установить границы нового плацдарма для будущей воины на востоке, но из источников ясно, что, по крайней мере, чжурчжэньские племена, жившие на р. Ялу, сохранили вначале полную независимость от Корё и Ляо.
Амбагянь, считая, что чжурчжэни, несмотря на принятые меры, начнут производить "беспорядки" на его границах, завлек и переселил несколько тысяч наиболее знатных и сильных семейств к югу от современного города Ляояна и на северо-восток от округа Сяньчжоу. Тем самым он разделил силы чжурчжэней и лишил их возможности соединиться. Это были те чжурчжэни, которые известны в истории как "покорные (шу) нюйчжи пяти провинций", или хэсукуань. Они находились в зависимости от киданей и включались в округ Шимиюань. В их состав входили 6 племен. Хотя "покорные нюйчжи" не платили дани киданям, для управления ими (по-видимому, чисто формально) назначался цзедуши. Кроме того, "покорные нюйчжи" во время военных действий выставляли для Ляо войска, а ко двору киданьского императора - прислугу. "Княжество" их называлось "Образованные" нюйчжи).

 Вторая группа чжурчжэней жила к северо-востоку от Муклена, на землях вплоть до р. Сунгари. Кидане приписали их к округу Сяньчжоу и министерству, ведающему военными лошадьми (биньмасы). Степень зависимости второй группы чжурчжэней от Ляо значительно меньшая, чем у "покорных чжурчжэней". Они не входили прямо в состав Ляосской империи, а только "приписывались" к одному из округов. Но главное заключалось в том, что кидане не смогли полностью прервать политические и экономические связи этой группы чжурчжэней с основной территорией их расселения.

Военное управление Ляо официально позволило поддерживать связь с основной частью их страны. Кидани прилагали массу усилий, чтобы на территорию "приписанных чжурчжэней" не проникало железо, в первую очередь, вооружение, так как панически боялись их усиления. В стране "приписанных чжурчжэней" широко употреблялись наконечники, вырезанные из кости.
Чжурчжэни второй группы племен не считались ни покорными, ни дикими. Их называли также "желтоголовыми", а также хойба и дилинь. У хойба, как казалось киданям, волосы на висках были желтыми, а глаза - желтые с зелеными зрачками. Вот почему таких чжурчжэней и называли "желтоголовыми нюйчжэнь".

Третья группа племен чжурчжэней наиболее многочисленна. Они жили "в своих коренных землях" к северо-востоку от рек Сунгари и Нонни. Согласно сведениям письменных источников, количество их превышало 2,1 млн человек.

По источникам, они известны под названием "дикие нюйчжэнь".
Племена их совершенно не подчинялись Ляо, о чем свидетельствовал хотя бы тот факт, что племенных вождей они выбирали сами. "Дикие" чжурчжэни расселились в районе гор Чанбошань, по рекам Ялуцзян, Хунтунцзян, Альчук, Лалиньхэ, Суйфун и Амур. Княжество их называлось "Дикие" нюйчжи.

Кроме того, выделялась еще одна группа племен, которая называлась "нюйчжи Восточного моря". Они заселяли прибрежные районы Японского моря от границ Кореи и почти до среднего Амура. "Дикие нюйчжи" и "нюйчжи Восточного моря" как раз и представляют те племенные группы чжурчжэней, которые расселялись на территории российского Приморья, Приамурья и севера Маньчжурии.

Каждая из перечисленных выше групп делилась на племена. Источники сохранили название части из них. Всего у чжурчжэней насчитывалось 72 племени. Северные районы около озера Ханка занимали племена ута и хэшиле. Хэшиле входили в состав племен уго, которые владели землями верхнего течения р. Сунгари и, вероятно, всем пространством между реками Уссури и Сунгари. Основную часть среднего течения р. Суйфун занимали племена вачжунь. По соседству с ними расселилось племя чжидэ. Нижнее течение р. Суйфун и прилегающие к ней области принадлежали племенам улугунь и ханьго. Бассейн р. Уссури заселяли племена удигай (или ужэ), хэшиле и ваньянь (еланского поколения). Нижняя часть р. Уссури, а также среднее течение р. Амур принадлежало племенам тели (чжидяньли).
В нижнем течении Амура жили племена цзилими (гиляки). Горные и таежные районы Приморья заселялись "ежэнями" ("варварами"), названия племен которых в источниках не сохранились. Здесь обитатели, по-видимому, негидальцы, ороки, орочи, удэ, ульчи. К северу от р. Амур, по основным его протокам и в северных областях Приморья, обитало мощное племенное объединение мангу (поречан). Как и гиляки, они, очевидно, не имели отношения к чжурчжэньским племенам.
Ближайшие соседи суйфунских племен на юге Приморья - племена "Пятиречья" (Ушуй) или Хэлани. В районе слияния рек Тумэнь и Хуньтун (Хуньчуньхэ), а также по течению рек Хуньчунь, Саньчунь, Чаньчунь (Гаяхэ) и вдоль побережья до р. Суйфун расселялись племена угулань. Их северными соседями и считались племена уянь и пуча, которые занимали верховье р. Чиньчунь и район хребтов Мацзилинь (Лаобелин), Пенниолин и, частично, Чанбайшань. По р. Синьсянь (Буэртахэ) обитало племя хэшиле.
К югу от племен хэшиле и угулунь по течению рек Хэлань (Хайланьхэ), Тумэнь и Айекэ находилась территория племени вэньдихэнь. Далее к югу область, пограничную с Кореей, заселяли два племени - пусань и илигулин.

Как увидим, перечисленные выше племена Хэлани и Южного Приморья тесно связаны между собой общими историческими событиями и судьбами.

К северу и северо-западу от хребтов Пенниолин и Чанбайшань расселялись чжурчжэньские племена Центральной Маньчжурии.

Севернее хребта Цинлин (Чангуанцайлин), у истоков и по течению р. Хулигайцзянь (Хуэрхахэ) жили племена улиньда. К северу от гор Хулунышн (Лалиньшань), по течению р. Холунь находились племена цзягу и чжуху. К северу от них по р. Лайлю (Лайлиньхэ) расселялось племя усачжа. По р. Альчук (Аньчуху) и к востоку от нее жили племена ваньянь. В междуречье Мулэнь (Мулуньхэ) и Пулумай (Буямихэ) обитало племя полуму. В бассейне р. Нонни находились земли племен уцзи и диле. Нижнюю часть р. Сунгари, а также, по-видимому, все пространство между Хуньтунцзян и Элимэньшуй, занятое хребтом Ваньдулушань (Ваньдашань), заселяли племена уго.

В 926 - 934 гг. в источниках впервые появилось название племен чжурчжэнь в связи с конкретными политическими событиями. Сведения эти (к сожалению, чрезвычайно краткие) связаны с нападением чжурчжэньских племен на округ Дэнчжоу. Но они интересны тем, что помогают раскрыть взаимоотношения чжурчжэней с государством Бохай. Оказывается, нападение на Дэнчжоу было ликвидировано бохайцами, которые неоднократно отражали удары чжурчжэней, с трудом их прогоняя. Отсюда можно сделать вывод, что северо-восточные земли Дальнего Востока (в частности, Приморье) не входили в состав Бохайского государства, а если в какой-то мере и подчинялись ему, то только номинально.Конец X в. - период коренного переворота в судьбах чжурчжэньских племен. Агрессия киданей на востоке поставила их на передовой фронт борьбы за независимость, лицом к лицу к сильному и коварному врагу. Речь теперь шла не о том, чтобы помогать соседям в отражении нападения неприятельских войск, а самим, собственными силами отстаивать независимость своей страны.
Никогда еще враг не стоял так близко к границам земель, издавна населенных чжурчжэнями и их предшественниками - мохэскими племенами. Политическая обстановка и соотношение сил оставались критическими и крайне неблагоприятными для чжурчжэней.
Государство Коре - наследник династий, которые всегда им поддерживались при отражении непрекращающихся попыток вмешательства и агрессии со стороны соседей (в особенности Китая), - вместо того, чтобы поддержать чжурчжэней в их борьбе с Ляо, решило ударить с тыла и захватить своих старых союзников, воспользовавшись нажимом киданей на племена, проживающие по р. Ялу. Недальновидные правители Коре, ослепленные величием, переоценили свои силы, не поняли, какую страшную угрозу для их страны представляли полчища киданей.

Враждующие стороны - кидани, корейцы и чжурчжэни - упорно обвиняли друг друга в нарушениях договоров и границ. Послы чжурчжэней в Сун говорили о том, что корейцы постоянно провоцируют киданей для нападения на чжурчжэньские границы. А послы Корё, в свою очередь, говорили, что чжурчжэни - жадные и подлые люди, и верить им не стоит.
Чжурчжэни, заселявшие долину р. Ялуцзян, оказались между двух огней. На западе у них участились стычки с киданями, в то же время на востоке за р. Ялу корейцы вели подготовку к войне, имевшей целью отторжение чжурчжэньских земель. Так называемая "выжидательная позиция" и "соблюдение осторожности" в отношении киданей корейского вана Сончжона оказалась на самом деле близорукой политикой недальновидного стратега, так как совмещалась с тактикой "вытеснения и подчинения" его соседей чжурчжэней - потенциальных союзников в надвигающейся войне с Ляо.
В начале 80-х гг. X в. Сончжон, вытесняя чжурчжэней, расширил свои границы на северо-западе до бассейна р. Ялу. Воспользовавшись нападением киданей на чжурчжэней в 983 г., он приказывает построить ряд крепостей уже на берегу р. Ялуцзян, в землях чжурчжэней. Однако они, покинутые всеми союзниками, нашли в себе силы отразить нападение киданей, а корейцев заставить прекратить строительство крепостей на р. Ялу!В 985 г. вновь повторилось нападение киданей на чжурчжэней. На этот раз им удалось захватить на время часть территории по среднему течению р. Ялу и в бассейне р. Тунцзян. Устье р. Ялу также перешло в руки киданей, и чжурчжэни оказались в особенно тяжелом положении. В 989 и 991 гг. кидани снова напали на чжурчжэней, и им удалось, наконец, укрепиться на берегу Ялу. Они построили здесь крепости Вэйкоу, Чжэньхуа и Лайюань и начали готовиться к вторжению на территорию Корё.
Оно началось через два года (в 993 г.), когда огромная 800-тысячная армия под руководством генерала Сяо Сюн-нина форсировала р. Ялу и, захватывая крепость за крепостью, построенные корейцами в землях чжурчжэней, стремительно двинулась на юг страны. После разгрома корейской армии в Понсане начались мирные переговоры. Достаточно ознакомиться с речью военачальника Сохи, чтобы понять, какой ценой корейцы хотели установить мирные отношения с киданями. Посол говорил о том, что земли вдоль р. Ялу входят во владения Корё, что чжурчжэни бесчинствуют и закрывают дорогу корёсцам, которым пройти здесь труднее, чем переправляться через море. И если у Корё нет до сих пор связей с киданьским государством, то виноваты в том чжурчжэни (!).
Сохи предлагал изгнать чжурчжэней и возвратить владения, будто бы потерянные Корё. Он намеревался возвести здесь крепость для обеспечения путей сообщения. Установив дружеские отношения с киданьским государством, Сохи предлагал киданям сначала отнять у чжурчжэней земли, которые они захватили, а затем соглашался признать Ляо сюзереном Корё.Эта речь, которая выдавалась феодальной корейской историографией за образец дипломатического искусства, на самом деле представляет собой яркий пример, раскрывающий существо политики двора Сончжона - выходить из затруднительного положения за чужой счет. Какая же это победа, если земли, которые Сохи почему-то неожиданно считал своими, все же отдавались киданям и, в дополнение, Корё признавало свои вассальные отношения с Ляо? Однако задачу свою Сяо Сюн-нин посчитал выполненной и удалился за р. Ялу.

Платой за суверенитет и независимость Корё оказались чжурчжэньские земли северо-востока, которые Сохи захватил в 994 - 995 гг. Здесь корейцы построили 6 крепостей для защиты от возможных нападений чжурчжэней, так как отношения с ними оставались по-прежнему крайне напряженными. Все эти события привели к изменению тактики чжурчжэней. Вести войну на два фронта им явно не хватало сил. Тогда они решили использовать войска могущественной Ляосской империи против государства Корё, которое превратилось в основного врага.
В то время, как Ляо довольствовались, в основном, формальным признанием подданства, корейцы проводили ярко выраженную агрессивную политику тотального вытеснения чжурчжэней из районов, которые не принадлежали Корё. Постоянные стычки на новой границе, победоносные для чжурчжэней, заставили корейский двор дать строгие инструкции военным воздерживаться от провокаций.